Я недавно думала о том, что как-то упустила момент, когда риторика, связанная с войной, стала победительной. Я принадлежу к поколению, которое видело живых фронтовиков. В моем классе мало кто мог похвастаться живым дедушкой - дедушки 20-х годов годов рождения вместе с отцами и братьями удобрили собой землю от Дальнего Востока до Берлина, либо война догнала после - плохо вылеченными ранами, полевыми ампутациями, туберкулезом, больным от голода сердцем, но все-таки мы их, немногочисленных, видели и запомнили. У меня один дедушка был (правда, недолго), и еще в знакомых семьях - тоже. Бабушки, пахавшие в колхозах, на заводах и в госпиталях, пока их отцы, братья и женихи воевали, сохранились лучше, бабушки военного поколения были почти у всех.
И никогда о войне не говорили в риторике победы. 9-го мая пили за мир и за то, чтобы "никогда больше". Помните, в фильме "Евдокия" глава семьи, отец трех фронтовиков, один из которых не вернулся домой, говорит: "Давайте выпьем за то, чтобы войны больше не было - сколько бы ни прожили" - именно за это, а не за то, что "мы победители" и "можем повторить" (за слова о том, что это может повториться, да еще по нашей воле, пожалуй бы и ввалили, как следует). Нас учили, что дедушки и бабушки прошли через страшные муки ради того, чтобы мы жили под мирным небом. Слово "победа" вообще почти никогда не звучало, потому что все знали, чем было за эту победу заплачено, и это гасило все победительные настроения, и говорили именно об этом - мы должны были помнить, в какую цену обошлось наше нынешнее благополучие, быть благодарными и беречь это самое мирное небо.
Практически ни один советский фильм о войне не заканчивается парадом или вообще какой-то военной атрибутикой, обычное окончание такого фильма - сцены мирной жизни. "Повесть о Зое и Шуре" заканчивается тем, что их мать приходит в школу, где они учились, смотрит на первоклассников, листает учебник с картинками мирной жизни - небо, поле, колосья - и думает о том, что ее дети, их друзья, одноклассники погибли ради того, чтобы эти малыши и следующие поколения могли жить. Не выкрикивает истерически про "можем повторить" и "ура, давайте маршировать". В советской риторике победа была не военным парадом, а стартом мирной жизни.
Во времена моего детства поздравлять с победой людей, которые не видели войну, вообще не было принято, это бы восприняли как кощунство, а сейчас - только в путь. 9 мая, 22 июня - это были дни тех, кто пережил войну, всем остальным полагалось уважительно молчать и не отсвечивать, когда они пьют или плачут. Учительница истории ставила двойку за выражение "мы победили" применительно к той или иной войне прошлого, особенно Великой Отечественной. Победили они - те, кто жил тогда, а вы, друзья, лишь годны на жаркое, пока не докажете обратное. Она работает и сейчас - интересно, как ей живется и преподается в риторике "мы победили" и "можем повторить" - а она ведь тоже "потомок победителей".
Я как будто проспала несколько лет и упустила тот момент, когда Сереженька стряхнул с покойного дедушки обломки сгоревшего танка, повесил дедушку на палку и пошел размахивать им на параде. Тема войны утратила самое важное, нужное и воспитательное - скорбь, заменившись милитаристским дерьмом в духе "можем повторить". Я не помню момент, когда это случилось - у меня в тот момент были какие-то свои, важные дела. И не только у меня. Пока мое поколение занималось своими интересными делами, выросло новое поколение, которому успешно вживили тему про "можем повторить", а старшему поколению, уставшему от нищеты и унижений, удачно реанимировали тему имперского величия. А мы это все прохлопали.